Неизданную рукопись, «Рассуждения дилетанта о Вселенной Боге и Судьбе» Афанасьева Юрия Серафимовича офицера в отставке,   я прочитал взахлёб, за пол - дня, хотя и был на работе в этот день. Оторваться просто не мог. Было воскресенье, покупателей никого. Кому нужны стройматериалы в последний выходной перед рабочей неделей, да ещё и в проливной дождь. Никто меня не отвлекал.  Вообще, я очень люблю биографические книги, но эта поглотила мое внимание полностью своей искренностью и незамысловатым изложением происходящего. За эти пол – дня я пережил чужую жизнь: от рождения и до самой смерти. Читая последние страницы, честно, у меня - здорового мужика, навернулись слёзы. Я не имею морального права излагать всё содержимое этого опуса, но с разрешения родственников автора, предоставивших мне эти мемуары для прочтения, я выписал несколько эпизодов, передающих наблюдения и переживания автора.  Надеюсь, в дальнейшем они соберутся и издадут эту книгу целиком.

   А теперь, небольшая предыстория, как рукопись оказалась в моих руках.

   С Сергеем мы познакомились ещё зимой. Когда он, посмотрев один из видеороликов кинокомпании «Ко и О», в конце приметил рекламу нашей книги «15 Сундуков» и решился приобрести её непосредственно у авторов. Приехав на ярмарку «Славянский мир» в первый раз, он не застал меня на месте, но книгу всё таки купил у моего напарника по бизнесу Романа, пообещав вернуться за второй частью -  продолжением «Миссия Золотой Колодец». И вернулся, когда я уже был на месте. Мы тепло пообщались. Сергей рассказал, что уже год увлекается металлопоиском, показал свои находки за сезон 2011 года и мы договорились по весне осуществить совместный выезд.

   Так и завязались наши дружеские отношения. Выехали раз, другой, третий, съездили с его женой Наталией на весенний слёт Смоленских кладоискателей. А потом они пригласили нас с Оксаной к себе на дачу в деревню Дорохово, отдохнуть и поискать артефакты в близлежащей округе. Дача у них - местная знаменитость. В 1964 году на её территории и непосредственно в самом доме проходили съёмки кинофильма «Голубая чашка» по мотивам одноименной повести Аркадия Гайдара. Забегая вперёд, скажу, что на второй день, когда мы отправились на поиск,  в поле был найден распаханный кошелёк чешуи Ивана Грозного.

    Зная, о нашем пристрастии к собирательству кладоискательских историй, они прихватили с собой рукопись, написанную Наташиным дедом. В ней был описан один случай по нашей теме, о сокрытии клада. Меня же заинтересовало всё произведение целиком. Ребята, ни минуты не сомневаясь, любезно предоставили мемуары для ознакомления. Вот так эта тетрадка – блокнот оказалась у меня.

   А теперь несколько отрывков из рукописи:

   «Жизнь, как не крути, подходит к концу, и вспоминаются моменты или эпизоды, в основном связанные с войной, которые сейчас вызывают тихий ужас и недоумение, как удалось остаться в живых. Я не имею ввиду, фронтовые будни: бомбёжки, обстрелы, перестрелки, когда кругом гибли люди. Это стало привычным и воспринималось без паники – это по молодости. Кто постарше вели себя осторожнее, а мы, молодые, считали их трусливыми.

   А вот, вне боя я и такие – же дураки сами себя ставили на край жизни. Таскали с минного поля противотанковые мины – «блины» весом в 20 килограмм. На печке буржуйке вытапливали тол, которым потом эти печки и топили. Забавлялись подрывом трофейных снарядов и гранат. Делали это так: зенитный снаряд – немецкий калибра 25 миллиметров забивали в землю. Боже! Почему – же они не взрывались – ведь у них была чувствительная мембрана на взрывателе, которая разрушалась при попадании, к примеру, в самолёт? Дальше ещё хуже: на конце снаряда был помещён трассирующий состав, который мы поджигали ударом гвоздя и молотка. Трасса горела 14 секунд, за это время нужно было накрыть снаряд какой-нибудь крышкой и убежать подальше и лечь. После взрыва любовались улетавшей в высь крышкой. А ведь перед всем этим нужно было снаряд выломать из гильзы. Выламывали не только мелкие снаряды, но и крупнокалиберные. Всё из-за того, что порох в этих снарядах был в виде длинных «макаронин» и помещались они в мешочках из вискозы. Из этих мешочков батарейные девушки делали нам памятные носовые платки с вышивкой. Нам тогда и в голову не приходило, что может быть взрыв и смерть…»

***

   «До войны жили бедно. Редко перепадало 20 копеек на мороженое или кино. Семьи моих товарищей тоже не жировали, и мы стали «ходить в кино» по своему. Кинотеатр «Аврора» на Покровке был устроен так, что с чердака соседнего дома можно было пролезть в кинозал, но с обратной стороны экрана. И мы стоя почти вплотную к экрану, смотрели кино «наоборот». И, главное, бесплатно!..»

***

   «Записался в яхтклуб. Занятия в клубе начались с того, что в апреле 1942 года мы, целая ватага мальчишек, стали выкапывать из земли корпуса яхт, такелаж и паруса, которые в конце лета 1941 года были спрятаны от немцев. Очень предусмотрительно, так как станцию Водник заняли наши враги. А потом очищали всё от глины, отмывали и собирали яхты…»

***

   «Не могу не сказать как хоронили наших солдат. В первые два года не хоронили вообще. Трупы оставались в тылу у немцев, а те не думали их хоронить. До сих пор в лесах и полях находят останки, в подавляющем большинстве, безымянные.

   Наше «Родное Советское государство рабочих и крестьян» не позаботилось достойно похоронить или хотя бы собрать кости своих защитников. Занимаются сейчас этой работой отряды молодёжи, не имея никакой поддержки от государства. Спасибо им и низкий поклон. 

   Когда батарея стояла на Волге под Сталинградом, старшина два раза ездил в город – собирать оружие и всякую амуницию. Всё это в изобилии валялось в развалинах домов, как и много трупов – своих и чужих. Хотя с окончания Сталинградской битвы прошло три месяца. Один раз и я туда ездил. По дороге справа у деревни Ерзовка было кладбище немцев. На протяжении почти километра стояли аккуратные кресты на могилах. Аккуратные берёзовые кресты и от куда только брали дерево – ведь кругом на сотни вёрст безлесая степь! На крестах офицерских могил одеты каски. На всех таблички с именами. А у нас?

   Своих убитых мы хоронили сами, а в пехоте были похоронные команды из стариков. «Старикам» было лет по пятьдесят – призывали и таких. Войска шли вперёд, а трупы оставались. Похоронщики прежде всего обшаривали вещмешки и карманы убитых, снимали сапоги и потом наспех зарывали где придётся, часто в воронках и окопах. Никаких обозначений не делали. Вот почему так много безымянных могил. Видел много не прибранных полуразложившихся трупов, которые не кому было придать земле. Вот такая грустная история…»

***

   «Апрель сорок пятого. Штурмом взят город-крепость Кёнигсберг. Война здесь, в Восточной Пруссии, закончилась. Как-то меня, комсорга 13 отдельного зенитно-пулемётного батальона, вызвали в полит отдел корпуса, который находился в городе Алленштайн километрах в семидесяти от нас. Туда же собирался начфин батальона – лейтенант. Поехали вместе на товарняке. На месте договорились встретиться вечером на станции. Освободился из политотдела и пошёл побродить по городу – до вечера ещё далеко. Город был почти цел, но пустой жителей не видно. Ходил, ходил и захотелось пить. А тут, как раз, вышел на окраину: по обе стороны улицы стоят аккуратные домики под черепичными крышами. За низкими заборами мощёные дорожки, клумбы с цветами. В одном из двориков что-то делает старая немка. Попросил у неё воды. Она сходила в дом и вынесла мне небольшую чашку с водой. Вода была тёплая и невкусная. От предложения ещё одной чашки я отказался. К вечеру мне стало плохо, началась рвота. С помощью начфина доехал до части, где меня положили в госпиталь. Диагноз: отравление мышьяком. Лечили две недели. Выписался. Командир батальона и замполит сказали: Поезжай в Алленштайн, найди эту суку и застрели. И я поехал. По дороге представлял как я найду эту немку, достану наган и выстрелю ей в голову. Ведь если бы я выпил ещё чашку отравы, то умер бы. Улицу нашёл быстро, а вот дом не запомнил. Они все как близнецы. Ходил, смотрел никого не видно. Как найти? А тут ещё появилось сомнение: смогу ли застрелить старуху? В общем не нашёл злодейку. Вернулся, рассказал всё как есть и был обматерён за слабость.

   Мышьяк это крысиный яд и отравление им не прошло для меня бесследно: пострадал желудок, кишечник, печень и почки. Последствия ощущаю всю последующую жизнь…»

***

   «Однажды я стал участником интересного события: В отдел пришёл старик, как оказалось русский, казначей царской армии, которая в первую мировую войну держала фронт в Восточной Пруссии, попали в окружение и в конце концов была вся пленена. А накануне конца казначей получил жалованье для всей армии – двенадцать миллионов золотых рублей. Армия дислоцировалась на чужой территории, по этому золотые рубли конвертировали в местную валюту, на которую закупали продовольствие и фураж. И денежное содержание всей армии.

   Лет двадцать назад я записал эту историю. Тогда я хорошо помнил все детали, а сейчас, увы, многое позабыл, но суть помню.

   Старик сказал, что золотые рубли были упакованы в деревянные ящики, кажется, в три. Около городка Гумбинен в пустынном месте ящики зарыли в землю на два метра вглубь и оставили приметы: стрелянные ружейные гильзы и куриные кости. Старик и ещё двое попали в плен, а после освобождения не вернулись в Россию, а остались в Пруссии, в надежде достать клад. Двадцать лет они пытались сделать это, но неудачно. По разным причинам двое умерли, а старик, уже после войны решился объявить властям о кладе, в надежде на вознаграждение. На другой день снарядили «экспедицию» под руководством капитана Устинова. Выкопали большую яму в указанном месте. Нашли приметы гильзы и одну единственную монету: жёлтенькую, размером в две копейки. А ящиков так и не нашли. Приезжали специалисты из Москвы с аппаратурой, но и они ничего не обнаружили. Решили, что тяжёлые ящики сгнили и их унесло песчаным плавуном. Старик был в отчаянии…»

***

   «Однажды после войны, блуждая по улочкам Кёнигсберга, мы набрели на зоопарк. Все вольеры и клетки были пусты, но в бассейне лежал живой огромный бегемот, весь израненный осколками, да ещё нашёлся кабанчик – и как только его не съели – и какая то, большая птица на длинных ногах…»

***

   «Даже в самые критические моменты моей жизни я никогда не роптал на свою судьбу. Кому то было гораздо тяжелее, чем мне.

   Тётя Лиза рассказала, как её и тётю Паню от Красного Креста послали с проверкой в пансионат инвалидов Отечественной Войны в Переделкине. Вот где был ужас!

   В пансионате, а вернее в специальном госпитале лежали десятки, молодых тогда, мужчин без всех конечностей. Они не могли сами повернуться на кровати, не могли сами есть,  и справлять нужду. А тело, у большинства, было сильное и здоровое и природа требовала своё. Мужчины платили деньги из своей пенсии медсёстрам, которые удовлетворяли их сексуальные потребности. Вот кто мог проклинать свою судьбу и их нельзя судить за это…»

***

   Несколько дней я пребывал под сильным впечатлением от прочитанного. Много биографий и мемуаров великих и известных людей мне доводилось читать: режиссёров, писателей, политиков, но ни одна из них не задела меня так за живое, как эта жизнь обыкновенного человека, мужа, солдата, а в последствии, и офицера.

   От себя мне хотелось бы внести небольшую ремарку во всем известную фразу. «В жизни человек должен: посадить дерево, построить дом, родить сына и написать книгу». Книгу о «своей Вселенной», «своём Боге», и «своей Судьбе».